Татьяна 100 Рожева - Медленнее, ниже, нежнее… (сборник)
Улыбка небывалой ширины и обаяния заражает. Люди останавливаются, улыбаются в ответ, называют профессии, о которых мечтали в детстве, и кем стали: «хотел быть космонавтом, а стал бизнесменом», «хотел моряком – рыбой торгую», «мечтала быть актрисой, сейчас помощник руководителя», «всегда хотела петь и пою, в караоке…»
На вопрос «Почему?» отвечают: «так получилось», «мало ли о чем мы в детстве мечтаем», «таких не берут в космонавты», «надо было семью кормить», «да я и так всем довольна…»
Кто-то проходит мимо, кто-то отмахивается.
Пожилая дама с сиреневыми губами и робким мальчиком за руку перебивает, не дослушав вступление Артёма: «У меня сейчас совершенно другие мысли, молодой человек!» Полный мужчина с портфелем говорит с осуждением: «Ерундой занимаетесь, ребята! Страна развалена! Люди не живут – выживают! А вы тут фигню всякую спрашиваете! Время отнимаете у людей! Горе-журналисты! Спасать надо страну! Эх!», машет портфелем и теряется в толпе. «Отличная тема! Реально крутой проект! Ребята, респект! Мы тоже всегда на позитиве! Проповедуем этот, единственно конструктивный подход к жизни!» – высказывается парень в джинсах с мотней и растянутой майке, пока его так же одетая девушка отрешенно лижет мороженое.
Артём целеустремлен и неутомим. Заметив, что чрезмерный напор больше отпугивает, чем располагает, он сокращает вступление до пары предложений и вопроса: «Что бы вы хотели изменить в своем прошлом?»
За два часа работы в журналистской копилке собираются ответы:
«Купил бы квартиру, когда ее еще за десятку можно было купить, а сегодня не подступишься…»
«Женился бы на однокласснице! Она мне глазки строила, сейчас в Центробанке работает! А я на пиво еле наскреб…»
«Свалил бы нахрен из этой страны…»
– Каринка, конечно, динозавр, но она права, фигня выходит, – скребет макушку Данила свободной от камеры рукой.
– Ты оператор? Ну и снимай! – обижается Артём. – Идея моя, материал мой и я его сделаю! Каждый должен своим делом заниматься!
Последний глагол Данила считывает с губ Артёма. Визг тормозов заглушает слово, и шум улицы, и мысли об обеде. Черный «джип» по касательной задевает машину с названием телеканала. Ребята бегут к ней. Разбита левая передняя фара и, кажется, вмятина на крыле. Из джипа вылезает мужчина с не предвещающим ничего хорошего лицом и сразу кричит, привлекая прохожих сильней, чем весь опросный позитив Артёма.
– Какой…!!! Поставил сюда машину!!! Чья машина???
– Наша! А вы, что, не видите, куда едете? – вежливо противостоит Артём, а Данила молча крутит глазами.
– Два дебила это сила! – зло шутит мужчина. – Здесь нельзя парковаться!
– Машина стояла на месте! Тебе дороги мало, дядя? – вступает пришедший в сознание Данила.
– Я те щас тыкну! – распаляется дядя. – Еще раз повторяю для тупых! Здесь нет парковки!!! Здесь поворот!!!
Мужчина обходит джип и разглядывает «ущерб» – царапину на правой двери. Потом замечает название телеканала на виновной машине.
– Вы с телевизора, что ли? – оборачивается он к ребятам.
– Да! – с неуместной гордостью подтверждает Артём.
– А, ну, чудненько! В телевизоре бабок много, пусть чинят. Пацаны, вы попали. – Дядя достает телефон и набирает номер.
Ребята, наконец, осознают случившееся.
– Нас выгонят с работы, если мы телекомпанию на деньги выставим! У нас это первое самостоятельное задание! Нам машину первый раз доверили! Может, как-то решим, может, мы что-то можем сделать для вас? Ну, пожалуйста! – заискивающе улыбается Артём.
Мужчина продолжает набирать. Артем выжимает из организма максимум позитива и повторяет просьбу.
Дядя вдруг заинтересованно смотрит на ребят и отменяет звонок.
– Ну, окей, – говорит он. – У нас годовщина выпуска скоро, собираемся с друзьями. Сделаете небольшой фильм о каждом и подъедете, поснимаете встречу. Дискеты, кассеты, или как у вас там это называется – отдадите. Им будет приятно. А сейчас заедем в офис, я дам инфу, чтобы вы подготовились, и не несли чушь, как все ваши собратья.
Артём и Данила кивают, прыгают в машину с названием телеканала и следуют эскортом за джипом.
Шикарный кабинет говорит о своем хозяине только в превосходной степени.
– Круто! – восклицает Данила, озираясь.
– Кажется, повезло… – вслух высказывает мысли Артём.
– Новичкам всегда везет, – подмигивает хозяин. – Да, Владимир Анатольевич меня зовут. Я в своей конторе и президент и премьер министр в одном лице. Кофейку нам! – кивает он вошедшей девице – победительнице конкурса красоты, сообразительности и исполнительности. – Прошу! – он приглашает гостей к диванам из рыжей кожи и низкому столу, и кидает фотографии.
– Это с прошлого сабантуя. Они тут не слишком трезвые, но узнать можно, – комментирует он, улыбаясь. – Это Мишка, это Колян, это Ромыч. Я их всех люблю.
Мы учились вместе и так по жизни вместе. Из таких задниц друг друга вытаскивали! Огонь, воду и медные трубы прошли! Ни беды, ни бабы не развели! Мужская дружба – не пустой звук! Мы учились в Питере, Колька женился первым и уехал работать в Челябинск, он оттуда родом. Мечтал давать стране угля. Работал там на электроламповом заводе. Он первым из нас и в Москву рванул. С женой и ребенком на самолете, а скарб, весь, что был – контейнером отправил. Приехал, а контейнера нет! Потеряли. И он, один, жена не работает, ребенок маленький, с чистого листа начал в прямом смысле слова. Так через два года уже квартиру в Москве купил! А Челябинский завод только на его заказах и выжил. Он их убедил итальянские технологии купить, наладил там линию, а продукцию Газпрому пристроил! Во как! – Владимир Анатольевич засмеялся, искренне гордясь другом. – У Мишки – тоже история, – кивнул он на фото. Его отец, дядя Лёва, из семьи литовских евреев. В сороковом году Литву же присоединили к СССР, в июне сорок первого ему было семь лет, и он был в пионерском лагере. Детей эвакуировали на Урал, по детским домам, и дядю Лёву усыновила директорша детского дома. У них с мужем была своя дочь, на три года старше, и так понравился им пацан, что они его забрали. А муж у нее был дипломатом, и его направили работать в Румынию. Родители искали его всю войну и после нее, и через шесть лет нашли, приехали и забрали. Ему уже было тринадцать. Так он всю жизнь жалел, что они его нашли и вспоминал, как ему хорошо жилось с приемными родителями. Все голодали, война, а они кушали хорошо, квартира большая, игрушек полно. У него всю жизнь была мечта найти их, но не вышло. Мишка можно сказать под эту мечту отца и вырос. И осуществил ее!
Нашел! Не родителей уже, правда, а свою сводную сестру! Они до сих пор общаются. С бизнесом, правда, особо не клеилось у него – то заработает, всех кормит-поит, то весь в долгах. Но человек такой… Таких нет уже людей, которые бы так на чужую беду откликались! Мишке среди ночи позвони – примчится! – Владимир Анатольевич заулыбался чему-то своему и взял в руки следующее фото. – А Ромыч, тот вообще у нас красавчик! Женился на правильной девочке. Его тесть, старый номенклатурщик прихватизировал в свое время всё, что смог. Но Ромыч папин бизнес поставил на широкую ногу. Тесть его сначала знать не хотел, голодранцем обзывал, а потом всё ему отдал, сам от дел отошел, благо Ромыч ему внуков троих наделал…
